Только ты - Страница 17


К оглавлению

17

Эрнан выпрямился, но Джоки продолжал виться у его ног, умиротворенно урча.

— У меня есть несколько кошек на вилле в Сан-Диего. Да и здесь, во Фриско. За ними ухаживают домработницы.

— А собаки у вас нет?

— Пока нет. Вот открою новую страницу в своей жизни и заведу.

— И что же это за страница?

— Перестану быть холостяком и стану заботливым и нежным семьянином, — ответил Эрнан с усмешкой. — Вы и этого не могли представить, да?

В общем-то нет. Алис отвернулась, чувствуя, как ее сердце сжимается от боли.

Конечно же, он хочет иметь семью. И в этом нет ничего удивительного. Ведь желание иметь дочерей и сыновей очень сильно у таких чувственных мужчин, как Гордон. Она поспешила на кухню, чтобы немного прийти в себя.

— Что случилось? — В дверях стоял Эрнан. Он выглядел уставшим, под глазами залегли темные круги.

— Ничего не случилось. Почему вы так решили? Просто, когда я вошла, Джоки не обратил на меня никакого внимания. А это говорит о том, что Его Величество рассердился, потому что обед запоздал.

— Видно, требовательный парень.

— Еще какой…

Алис положила в миску кошачью еду и принялась готовить кофе.

— Хотите перекусить? — спросила она, когда кофе был готов. — Я обычно делаю покупки по выходным, поэтому могу предложить только сандвичи с ветчиной и салатом или омлет.

— Достаточно сандвичей. Вы не возражаете, если я сниму пиджак? У вас здесь жарко, а я мало спал последние дни. Вам же не понравится, если я усну у вас прямо на кухне.

— Чувствуйте себя как дома, — заставила себя улыбнуться Алис.

Если бы кто-нибудь сказал ей утром, что Эрнан Гордон будет сегодня раздеваться в ее доме, она бы рассмеялась этому человеку в лицо. События менялись слишком быстро, а это опасно. Слишком опасно.

— У вас была трудная неделя?

— Ужасно трудная, — подтвердил он.

Гость снял пиджак и галстук и расстегнул две верхние пуговицы рубашки. И сразу же Алис стало трудно дышать. Он стал таким домашним, близким. Она поспешила отвернуться и занялась приготовлением еды. Джоки, наевшись, шмыгнул через собственную дверцу в сад.

— Ну, все ваши дела закончились удачно? — спросила Алис спустя несколько минут.

— Конечно. — В голосе Гордона звучали нотки превосходства. — Я всегда все довожу до конца.

— Ну тогда вы счастливчик, — сказала она, ставя на поднос тарелку с сандвичами и кофейник.

— Разрешите, я помогу вам.

Он взял поднос, Алис прихватила сахар и молоко, и они направились в гостиную.

— Очень хорошая комната, — заметил Эрнан.

— Да, мне тоже нравится.

После смерти родителей Алис продала их особняк, и у нее не было проблем с деньгами. Она купила эту дорогую квартиру и обставила ее так, как ей захотелось. Гостиная была выдержана в коричневых и красных тонах. Бордовые занавески на окнах гармонировали с кофейных оттенков коврами и обоями. Вся мебель была темно-коричневая, сияющая позолотой.

— Садитесь, вы, наверное, хотите есть, — Алис подняла и тут же опустила глаза, не в силах выдержать взгляд мужчины, так близко стоящего от нее. Она не стала садиться рядом с ним на диван, а опустилась на краешек стула.

— Вы, конечно, получаете большое удовольствие от своей квартиры? — спросил он, расправляясь с сандвичем.

Его взгляд задержался на картинах, висевших на стене напротив него.

— Это Джон Джеймс Одюбон, начало прошлого века, кажется, «Неприкаянный голубь», а это «Флоридские дюны» Рея Эллиса, наше время. Не так ли? — оживился Эрнан.

— Да, вы правы.

Она была удивлена его знанием живописи не меньше, чем любовью к животным.

— Несколько картин Эллиса выставлялись в галерее, которую я оформляла. Он великолепный художник и очень приятный человек, но мало кому известен в Калифорнии, его больше знают на юго-востоке США. И у него не было влиятельного покровителя, который бы помогал ему пробиваться в жизни. Вам нравятся его работы?

— Моей тетушке нравятся. Она следит за его успехами уже много лет. Ведь он прекрасный маринист, и она была очень рада, когда выпустили альбом с репродукциями его картин. Он плавал на своей сорокафутовой яхте вдоль побережья Каролины, Джорджии и Флориды и создал неповторимые этюды. Кстати, я видел его законченные работы на презентации в галерее Харви Энджерса. Это была ваша идея выставить его?

— Моя.

Эрнан расслабленно сидел на диване, вытянув ноги, и во всем его облике было что-то теплое и уютное, притягивающее.

— Понятно. Ведь Энджерс не филантроп. И вряд ли бы согласился выставлять малоизвестного художника на вернисаже. Вероятно, вы соблазнили хозяина какой-то прибылью?

— Ну, в общем-то да.

Она не была уверена, одобряет ли Гордон такие действия, — скорее всего, да, — но в ее голосе зазвучали оправдательные нотки:

— Рею Эллису необходима реклама, а мистеру Энджерсу — сенсация, и он, конечно, не упустил свою возможность. Но в его галерее были представлены в основном известные художники.

— О, я не критикую вашу доброту, Алис. Совсем наоборот. — Он с пониманием взглянул на нее. — Но это не вяжется с образом деловой женщины, делающей карьеру. Вы так же хорошо, как и я, знаете, что добиться успеха на атлантическом побережье страны намного проще, чем на тихоокеанском.

Что она могла ответить Гордону и что ей следовало бы ответить? Ведь совсем не обязана отчитываться перед ним в своих действиях, независимо от того, плохи они или хороши. Алис улыбнулась ослепительной улыбкой, которая, однако, не коснулась ее глаз, выражающих истинное состояние души.

17